Сохранилось стихотворение

Сейчас он как раз в тему. Прочитайте, вспомните о тысячах детских жизней, которые гнула и ломала война. Судьба моего отца, Кочетова Михаила Ивановича, не одна такая, многие могли восстановить в памяти что-либо подобное. Действительно, многие могли бы вспомнить, но вот то, что он посчитал нужным не только вспомнить, но и записать:

«Странно всё-таки: где-то в марте-апреле 1943 года мы, 12-15-летние пацаны, часто ходили на места боёв (это у нас называлось «ходьбой по трофеи») пострелять, разрядить, взорвать и т.д. Но я не об этом. Я – о ранней детской памяти.

В окопах можно было найти многое. Мне попалась газета, наверно, фронтовая, называлась «Окопная правда». Формат небольшой. Писали в ней о победах на разных фронтах, о подвигах отдельных солдат, о трудовых успехах в тылу, об уверенности в победе. В конце – стихотворение, которое называлось «Как немецкий лётчик Гесс заработал крест».

Собрался немецкий ас из Германии в Донбасс,
Долго хвастался родным своим прошлым боевым:
«Я большой любитель боя. Гретхен, вытрите слезу,
Я вам русского покроя шубку скоро привезу,
Расстреляю вмиг пехоту, нагоню на них испуг,
Уничтожу самолётов 100 иль даже 200 штук.
А когда домой приеду – получу «Железный крест».
Фюрер скажет: «Молодец! Вот ариец, вот храбрец!
Так прими же, лётчик Гесс, от меня «Железный крест».
Гесс садится в «Мессершмитт»,
В нашу сторону летит.
Яков Чайкин в эту пору заводил свой самолёт
И, услышав шум мотора, тотчас ринулся в полёт.
На больших экскурсах мчались,
В синем небе повстречались.
Гесс подумал: «Русс – он прост, дай зайду ему я в хвост,
Тут придёт ему капут и получится «зер гут».
Но манёвр не удался – мигом Чайкин ввысь поднялся,
И заходит ему в бок краснозвёздный ястребок.
Даже дрожь пробрала аса, тут ему не до Донбасса,
Лишь бы поскорей удрать. Чайкин начал прижимать.
Гесс пикирует всё ниже, ястребок к нему всё ближе…
Не прошло пяти минут, Гесс воскликнул: «Мне капут».
Так болтун-фашист поганый,
Хвастунишка лётчик Гесс
Не железный – деревянный – Заработал крест.

Мой хутор Горбатовский, дважды с боями переходивший из рук в руки, был весь в руинах, жили в одной комнате (если их можно назвать комнатами) по две-три семьи, в землянках. Ни о каких книгах-газетах и думать не могли, поэтому читали всё, что попадётся в руки. Вот, прочитав тогда это стихотворение несколько раз, я и запомнил его. Но ведь прошло-то более полувека, а вспомнилось, восстановилось в памяти, а вместе с ним и моё лихое, босоногое и голодное детство…»

А.КОЧЕТОВ,
ст.Вёшенская.